BEAVERS & MOOSE |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » BEAVERS & MOOSE » «ALBERT MCCORMICK COMMUNITY CENTRE» » new
[AVA]https://i.imgur.com/GHMpHXG.jpg[/AVA][SGN]
[/SGN][NIC]Alice Longbottom[/NIC][STA]margate sands[/STA]
Блуждая растерянно
среди узких улиц
старого города вдоль лавок
их захлопнутых ставен
они не слышали ничего
лишь собачий вой долетающий
с вершин холмов
из темноты
иссохших холмов
тренос — нить — стон
подрагивающей паутины
скрученных улиц сна
EUGENE // ЮДЖИН, 26
преподаватель английского языка и литературы, оркестр, мастер на обе руки (adam driver)
это ещё не катаклизмы а скорее выходы на свет —
В левом кармане плаща: дыра, свистящий сквозняк и парочка смятых банкнот, в правом: ключи, жвачка, оторванный брелок, жалобно бряцающий при каждом движении. Воротник рубашки грызёт шею.
— Ты бы видела, как они строят мне глазки! — Юджин возмущён. — Так и знал: если рожей не вышел, иди в школьные учителя.
Каждое событие в жизни Юджина — абсолютная ка-таст-ро-фа, нет, ты ничего не понимаешь, сейчас объясню — обращайтесь к нему, если не знаете, как раздуть мыльный пузырь без воды и мыла (воздуха, той-самой-круглой-штуковины, рта, головы). Каждая встреча начинается с фразы «господи, я на днях чуть не помер»: вчера его могла сбить машина, позавчера кирпич приземлился в паре сантиметров от головы. Катастрофа, натурально.
Юджин — тот самый человек, к которому городские сумасшедшие подходят несколько раз в день — из их историй он составляет сборник. Название почти придумано (ещё чуть-чуть). Здесь отредактировать (десяти раз недостаточно). Юджин хочет назвать книгу «Почему они не твои друзья?», но не может понять, насколько это сентиментально. Потому что Юджин не такой: дома у него разбросаны дырявые носки, пустые банки, заляпанная пиццей фольга и медленно сжирающий всё это пёс. Юджин знает миллиард рецептов и в прошлый четверг ездил за 14 ингредиентами для запеканки (че-тыр-над-цать-ю, алло, это же невыносимо, я ездил по супермаркетам три часа), но для простых смертных прикидывается идиотом (ненавижу политкорректность, недавно одна девица сказала мне, что употребление этого слова — стигматизация! ебануться).
В университете он был буквально везде и со всеми — так и Мону зацепило хвостом мыльных катастроф: порой невыносимо, порой увлекательно, иногда действует на нервы. Каким-то чудом Юджин замечает, когда его становится слишком много: замечает и уходит туда, где ещё можно расползтись по швам и занять парочку лишних метров.
— божий ногами вперёдЮджин ездит за какими-то диковинными сигаретами в магазин в пригороде (у Уотерлу есть пригород, прикинь), складирует в машине стаканчики из-под кофе, знает, где достать лучший сидр или что точно не стоит брать в том магазине на углу (я пролежал с отравлением дня три). Всю эту мишуру Юджин развешивает настолько искусно, что за спорами об очередной хреновой книге Франзена сложно уловить, о чём он вообще думает. Может быть, не думает.
Юджин — симпатичный фасад, прикрытый нарисованными окнами: можешь заглянуть в каждое и не увидеть ничего, можешь не успеть подойти, чтобы рассмотреть получше — из окна засмеются ещё громче, истории расскажут ещё удивительнее (так и обведут вокруг пальца). Можешь зайти с другой стороны (там ровно то же), можешь допросить любого из тысячи знакомых — Юджин впечатался во всех, заболтал, угостил припасённой бутылкой виски и выдворил на улицу. Моне страсть как нужно было разузнать, что происходит в его голове — хоть нож доставай, чтобы распороть очередное полотняное окно.
Иногда он пропадает — раньше Мона не знала, чем он занимается, а теперь предпочла бы и не знать вовсе (ложь).
дополнительно: во-первых: выше есть очевидная подводка к тому, что вся весёлость юджина (имя можно сменить, внешность хотелось бы видеть заявленную) как минимум не всегда истинна. концепцию того, что именно плавает в этом омуте, оставляю на вас (но при желании могу поделиться задумками). не люблю ограничивать игроков в самостоятельном продумывании, потому конкретики в заявке практически никакой — биография целиком и полностью в вашем распоряжении.
так как играть что-то весёлое я, кажется, органически не могу, предлагаю вам очередную скучную драму с накалом дичи (под спойлером ниже). это утрирование, но от правды не очень далеко.
во-вторых: пишу медленно даже относительно темпов эволюции, от вас не требую ровным счётом ничего, кроме интереса к персонажу и складыванию слов в красивые предложения, за которыми и смысл не теряется (опционально), и логика (тоже опционально). текстами можем обменяться до придержания заявки, чтобы потом поплясать на её костях.
юджин и мона познакомились в университете — крайне поверхностно и шапочно. по моей задумке, они снова столкнулись около года назад, и тогда уже клиффорд как человеку, которому во все подозрительные дыры обязательно нужно всунуть нос, стало крайне интересно, чем юджин живёт, что думает и какую кашу ест по утрам. допустим, у него в жизни была та самая, но по стандартному сценарию сам юджин тем самым не оказался, что переживает крайне неразумно: после расставания он её преследует, сталкерит где только можно и условно третий год всячески изводит. допустим, расстались они на какой-то совершенно дикой ноте (степень дикости на ваш вкус, как и весь концепт, собственно), у юджина проблемы с управлением гневом, мона в бешеном восторге и с ним проводит только больше времени. периодически сама пропадает, периодически рассказывает что-нибудь эдакое ему. основа для какого-нибудь конфликта, от которого можно было бы отталкиваться в игре, у меня в голове есть (и выведена из вышеописанного), но займёт ещё несколько абзацев, включая анкету моны, потому лучше изложу в более предметном обсуждении.
в-последних, пока возилась с текстом заявки, случайно собрала фанмикс:
STOP YELLING IN THE MUSEUM —
В канун рождества / вдали от его земли / если бы знать / где идёт человек-сова
но краем сна / уже замело следы / и последние
два.the vandelles [california killer]; the doors [soul kitchen]; minks [dead believer dog]; sonic youth [i love you golden blue]; standish/carlyon [nono/yoyo]; the killers [sweet talk]; sonic death [uspeh]; the ufo club [chapel]; unkle [natural selection (feat. the black angels)]; sam spiegel & ape drums [mutant brain (feat. agent sasco (assassin))]; torre florim [firestarter]; damu the fudgemunk [current]; salon music [who just can't be happy].
STOP YELLING IN THE MUSEUM — the vandelles [california killer]; the doors [soul kitchen]; minks [dead believer dog]; sonic youth [i love you golden blue]; standish/carlyon [nono/yoyo]; the killers [sweet talk]; sonic death [uspeh]; the ufo club [chapel]; unkle [natural selection (feat. the black angels)]; sam spiegel & ape drums [mutant brain (feat. agent sasco (assassin))]; torre florim [firestarter]; damu the fudgemunk [current]; salon music [who just can't be happy]. |
STOP YELLING IN THE MUSEUM —
В канун рождества / вдали от его земли / если бы знать / где идёт человек-сова
но краем сна / уже замело следы / и последние
два.the vandelles [california killer]; the doors [soul kitchen]; minks [dead believer dog]; sonic youth [i love you golden blue]; standish/carlyon [nono/yoyo]; the killers [sweet talk]; sonic death [uspeh]; the ufo club [chapel]; unkle [natural selection (feat. the black angels)]; sam spiegel & ape drums [mutant brain (feat. agent sasco (assassin))]; torre florim [firestarter]; damu the fudgemunk [current]; salon music [who just can't be happy].
[SGN]ЕСЛИ СОЛНЦЕ ОБЖИГАЕТ СНЕГ ТЫ ОБЖИГАЕШЬ СЕБЯ?[/SGN][AVA]https://i.imgur.com/se0AQMd.jpg[/AVA][STA]копье древа стола[/STA][NIC]Ирка[/NIC]
из одной скрипучей царапины детей родится на бессчётные поколения: смерть там будет, подземный князь, лесной дым и подземный князь, лесной дым и _____________________________________________________________WHAT IF: одна вовремя расчехлённая коса делает кого-то смертью, а кого-то — повелителем мрака. |
[AVA]https://i.imgur.com/rqAd2Vo.png[/AVA][NIC]Прасковья[/NIC][STA]с руками в золе[/STA][SGN]всегда буду помнить тот запах земли
запах земли запах земли запах земли запах земли[/SGN]Железом
потайными распорками колоссального железаВыброшенное копьё к валькирии возвращается, следует укрепить ночь
за этим Прасковье приходится ходить самой. Древко кусает ладонь и щерится занозами — Прасковья свирепеет, под пальцами следы гари чешут спины — копью всё равно. Речная вода у края баржи кипит, покрываясь корочкой льда и одеялом пара, прошитое птицами небо опустело три дня назад (черноголовые чайки выпадают из её рта, когда она пытается выдавить звуки: Шилов на крики раненых зверей не оборачивается).
Рыбы уже не всплывают. чтобы многочисленные вещи, проходящие перед моим усталым взором
не помяли ей бока и не вышибли днище Солнца на пуховом небе [не видно / не стало]. В обкусанных ногтях прячется зола: Прасковья подкармливает помидоры, распухшие нездоровым красным (было бы солнце — ели бы нормально, а так приходится жрать, что дают). Вырастают помидоры сразу пунцовыми, потому что зелёный ей не нравится; какие они должны быть на вкус, она не знает (всё лучше гнилой кряквы) — вырастают пунцовыми и чернеют за считанные часы (Шилов, так и должно быть?).
эти невыносимые твёрдые вещи, населяющие её пределы
Если прислонить ухо к стене, можно услышать колючий шёпот — таким в Тартаре проклинают на долгую и счастливую жизнь. Прасковья смотрит на обкусанные ногти с растрёпанными вихрами заусенцев и задумчиво тянет их зубами: пальцы красные, припухшие, зудят недовольно, даже если ничего не трогать. Несколько раз она пыталась говорить через радиоприёмник: бубнёж дикторов, культурная жизнь Мытищ, странная музыка — выдёргивать из этого шума слова и полоскать их в горле, пока язык не наткнётся на шершавый выступ
— протяжное СУКА с дроблёным эхо (в Тартаре звук точно так же преломляется о камни)
а если ухом к стене прижаться, можно услышать такие слова, от которых эйдосы сжимаются в острую точку. Прасковья улыбается, скривив рот: чего мы там не слышали, когда руки по локоть обожжены чужой лаской.
в переполненной тьме, где равно надоели и лошадь, и человек
ночная вселенная протяжена, как забвение, Солнце не выходит из-за того, что ничего ты не умеешь, даже копьё бросить не можешь, или потому, что МЧС каждый день сбрасывает по несколько сообщений (ожидайте грозу, дождь, усиление ветра с порывами до __ м/с)? Прасковья ждать не любит — озлобленный воздух бежит с юга, выламывает деревья, греет руки в стоялой воде; солнца не будет, пока ледяное копьё не сдастся, не перестанет осколком целиться в уголок глаза,
(Прасковья не знает, что будет, если копьё положить под солнцем: растает?)
(лучше не рисковать, а то синяя точка в груди остынет)
Кто раньше целовал её руки, тот теперь целится из-под битого стекла и выворачивает карманы, заполненные пустыми гильзами; всем охота посмотреть, что будет с копьём, если его растопить. Суккубы прикидываются пьяными рыбаками, положущими в Яузе грязную посуду, стражи проходят по касательной, вспарывая точку пересечения:
Т ы т о ж е е г о с л ы ш и ш ь? Зигя давится словами, наспех вылепленными Прасковьей (нужно было края выжечь поострее, чтобы Шилов точно ответил).
Ночное небо грязное, вымазанное жёлтыми тучами и дрожащими фонарями; подземный шёпот скрипит всё громче и злее (когда Прасковья слушает, все прочие должны молчать), баржа застывает вместе с рекой,
если сжать руку, можно почувствовать холод, но копьём она даже консервную банку не откроет; не валькирия, а мелкий огрызок: в землю не возвращай, не дай бог прорастёт.
Плавить суккубов и выгрызать головы закопченным стражам, выталкивая в Тартар — будто распахивать дверь своего же дома, проходите,
кто
же
на
этот
раз
[AVA]https://i.imgur.com/KhkzlGk.jpg[/AVA][NIC]Bruna Lenz[/NIC][STA]вы были глупые, а мы будем умные[/STA][SGN]разрушим серые своды небес, устремимся на север!
погасим солнце, обтешем землю в брусок
или она, или мы.[/SGN]Тебе срочно нужна новая сковорода,
новый кухонный фурнитур, давилка для чеснока с запатентованным покрытием (чеснок перестанет обжигать язык, чеснок потеряет вкус), новая дрель (эта не будет шуметь и грызть стены, выплёвывая бетонную пыль), новый холодильник с одним режимом (включить комфортный ☑, выключить [опция удалена]),
поддерживай комнатную температуру в доме, возьми кредит на новый, прислушайся к акции на набор лампочек (к их свету глазам даже не нужно привыкать), вышли деньги на поддержку американской армии, дорогой, они страдают во Вьетнаме, кстати, если возьмём десять пакетов молока, в подарок дадут магнит для холодильника в виде говорящей винтовки,
зайди в супермаркет и подожди себя, будь добр,
будь комфортным, будь уместным, ходи по четвергам на обеды к Лангам, читай газеты по утрам, чтобы знать, чьё лицо ненавидеть завтра,
зайди в супермаркет и подожги себя, будь любезен,
в горящем супермаркете воняет жжёным пластиком, пакеты с логотипами сворачиваются в сладкие язвы — Бруна знает: это не приговор и не хроническая болезнь, сначала они войдут в стадию ремиссии, а потом вырежут все опухоли и прижгут все раны.
(ленц одалживает горстку монет на жвачку, чтобы заглушить горечь на языке)
Прижигать и резать придётся долго.
Улицы под ногами сворачиваются в марширующие рулоны, из радиоприёмника вылетает пулемётная очередь (не то прошлая, не то будущая); всё задрапировано бесшовной кремовой тканью: если швы нельзя распороть, придётся резать посередине. У Бруны в нутре кармана спрятан хромированный нож — ладный и послушный, выдвигающийся с чавкающим щелчком,
у них есть верность ножа.
Из мебели дома у Ленц — сон, еда и выбитое соседским мальчишкой окно на квадратной кухне — всем этим можно и нужно пренебречь, чтобы не занимало слишком много места (лучше выделить им тёмную комнату под глазами). Бруна не знает, жалеет она трусов или ненавидит: там, где у других не хватит духу, у неё щёлкает нож; будь все смелыми, Бруна миру не понадобилась бы.
(дрогнет чужая рука — бруна подхватит)
Ленц улыбается, в уголке рта темнеет зёрнышко крови — от постоянно сцепленных челюстей и лающего языка нового порядка. Может быть, скоро это зёрнышко проткнут свинцом или лезвием, но это не страшно — вытечет кровь, а с ней и гной от старых законов. Бруна знает: даже их новые боги запятнаны грязью и пылью, не страшно запачкаться, чтобы снести прежние алтари,
а новых не будет — из бетона они возведут общий фундамент на миллионы и миллионы лиц.
Бруна убирает за уши неровно выстриженные волосы (ребята, кто-нибудь умеет стричь?) и вспоминает вчерашние витрины — мысли об этом придают ей уверенности ещё больше, чем прошлой ночью,
улыбается Клаусу (верь она в силу ободряющих жестов — сжала бы руку, наверное):
— Выдвигаемся через час.
когда мы придем к власти, таких людей, как я, мы будем расстреливать
Очень приятно знать, кто твой враг: что устранить, чьи глаза ненавидеть, с кем бороться; так желаемое приближается до расстояния клацающей руки
щёлк-щёлк
так желаемое приближается, обретает чёткость, пусть и с приставкой «не-»: не можем идти по прямой — пойдём от обратного. Солдаты на войне не думают, что будет потом и вместо пылающих кварталов, — сначала искоренить, потом построить. Сначала лаять, потом сочинять новые слова: мы говорили слишком долго, чтобы продолжать верить в то, что можно говорить. Можно украсть старые слова и подчинить себе, чтобы выбросить тогда, когда умрут их создатели.
Бруна думает об этом, когда бродит по ночным кварталам, заглядывая в чужие витрины и окна; Бруна даже не завидует: зачем есть больше, если ты сыт, зачем просить что-то, если ты всем обеспечен,
зачем брать себе больше, если на чужой земле и хлеб не растёт.
Германия сама нас и финансирует, если задуматься.
(или же всех, кто достаточно безрассуден, чтобы показать клыки)
Бомбы раскроются, как залитые солнцем цветы.
— Заложим шесть бомб — вдруг механизм даст сбой, — Бруна оборачивается на спорящих. — Кто-то из наших позвонит и предупредит их, не эвакуируются — что поделать.
Грасхоф с Будденбергом просчитался — они не ошибутся.
— Ты как, готов?
Вы здесь » BEAVERS & MOOSE » «ALBERT MCCORMICK COMMUNITY CENTRE» » new
